Преамбула
Во время работы над прошлой статьей мне был задан довольно интересный вопрос: нет ли вины редактора в том, что на полки магазинов отправляются столь плохо подготовленные издания? Тогда я не мог на него ответить, так как (думаю) справедливо полагал, что у «Росомахи. Нуар» вообще не было никакой редактуры и, соответственно, нечего было о ней говорить. Но сегодняшний комикс — на мой взгляд — катастрофически пострадал именно потому, что редактор не сделал своего дела. Так у меня появилась возможность поговорить о некоторых принципиальных вопросах редактуры. Плюс, появилась возможность даже услышать ответы на эти вопросы.
Теория
Думаю, вы знаете, что за подготовку перевода комикса для печати эссенциально отвечают три человека: переводчик, корректор и редактор. Первостепенная задача переводчика — качественный перевод. Первостепенная задача корректора — соответствие текста нормам языка. Но в чем же первостепенная задача редактора? Позвольте предположить, что таковой выступает то, что в комментариях назовут «вкусовщиной». Первостепенная задача редактора — придать получившемуся переводу вкус, звучание. Что это значит? Это значит, что прошедший через редактуру текст должен обладать единым стилем; что он должен звучать и (в нашем конкретном случае) звучать по-русски. Для выполнения такой задачи не подойдет человек с улицы. Если труд переводчика может являться низкооплачиваемым и «фрилансовым», то редактор — это штатная единица. Сама задача, перед ним стоящая, требует от редактора опыта: как опыта работы, так и опыта чтения русских тестов. То есть по самому своему определению редактор не может быть ни молодым, ни неопытным. А раз так, то ошибки им допущенные могут являться результатом только одного — недосмотра. То есть все допущенные редактором ошибки должны являться результатом плохо устроенного технологического процесса подготовки текста. Причин для такого положения дел лично я вижу три:
-
Редактор не в состоянии вести текст по мере его перевода;
-
Текст не подвергается повторному прочтению и сравнению с оригиналом после первичной редакции или же не подвергается ему по прошествии некоторого времени;
-
Текст не подвергается внимательному прочтению после получения верстки.
Как вы уже могли заметить, решающим ресурсом качества редактуры является время. Однако проблема куда глубже, чем могло бы показаться. Подлинная причина нехватки времени на редакцию состоит в специфике издания комиксов. А именно в том, что текст в стандартном издании на 110 страниц редко превышает по объему один авторский лист. Что делает комикс невероятно легким для выпуска. Там, где на стандартную книгу может уйти до полугода работы — что позволяет редактору получать отрывки или главы из нее прямо по ходу работы — у комиксов перевод занимает неделю-полторы, оставляя редактору едва ли столько же времени на доведение текста, что — в купе с ведением нескольких параллельных проектов — вообще лишает его времени. И, надо понимать, что короткий производственный цикл автоматически означает большое количество проектов, хотя бы для того, чтобы не давать простаивать «производственным мощностям» (в виде переводчика, корректора, верстальщика и т.д.). Не стоит также забывать, что искусственное ускорение этого и без того краткого цикла означает сверхприбыль, так что и без постоянного давления со стороны издателя на редактора тоже не обходится. Не поможет решению этой проблемы и дополнительный редактор, ибо два редактора на одном проекте — это крах по умолчанию. А издание комиксов по сути представляет сейчас один проект (так издание комиксов Марвел подразумевает знание вселенной, удержание в голове ключевых событий, трактовок имен и названий, иначе появляется какой-нибудь «Дейли Багл» вместо «Дейли Бьюгл»). Да и издательства наши не такие большие, чтобы позволить себе двух редакторов. Честно говоря, я бы хотел, чтобы более сведущие специалисты выдвинули предположение, как можно исправить такое положение дел. Пока же приходится брать в руки свежевыпущенный комикс и расстраиваться.
Практика
Я привожу данный разбор не только для того, чтобы продемонстрировать проблемы, к которым ведет выстроенная система работы редактора, но и — что, быть может, важнее — чтобы услышать от самого редактора ответы на те вопросы, которые вставали у меня по ходу прочтения его труда. Ведь сегодня разбору подвергнется комикс «Мстители. Том 3. Бесконечность: Пролог» от издательства Jellyfish Jam, переводчиком которого выступил Андрей Лукин, а редактором Алексей Замский.
Как и в прошлый раз, проблемы начинаются с первой страницы.
Оригинальное предложение крайне сложное и может переводится несколькими способами: «Пред их очами миф о творении предстал, смеясь. Саму вселенную на части повергая» или же «Пред их очами миф о творении предстал, смеясь. Вселенная сама себя на части разрывала» (это речь Тора). И если бы редактор дал один из двух этих вариантов, то все равно можно было бы спорить или, по крайней мере, спросить об обоснованиях в пользу того, а не иного решения. Однако у редактора все встает с ног на голову. Нарушая каноны перевода, редактор привносит (сохраняет от переводчика) в текст того, чего там изначально нет: в оригинале нет ни слова ни о каких «тайнах» и «толковании». Привнесение в текст того, чего там нет (и даже не предполагается) — пожалуй, один из самых страшных грехов, которые только можно совершить при переводе. И задача редактора не допускать подобного. Но в этом тексте появление взятых из головы слов — явление крайне частое.
И чтобы не быть голословным сразу приведу второй вопиющий пример.
Тут сразу две проблемы. Во-первых, слова «печального» (почему именно «печального?) в оригинале нет. Во-вторых, под фразой «this rock» подразумевается Марс, то есть планета. И тут небольшая трудность. Как правило перевод этой фразы в указанном контексте дается как «булыжник», но даже такой перевод возможен только в случае если речь идет о чем-то безжизненном и небольшом — астероиде, комете и т.д. Но в данный момент на Марсе уже есть жизнь, так что даже «булыжником» его по-русски называть не стоит. Лучше просто сказать «планета». Но редактор останавливается на худшем из возможных вариантов — «валун», видимо забывая, что страницу назад Бездна как раз и сидела на валуне.
Получается абсурд: Капитан Америка призывает ее слезть со своего постамента. Редактор как раз и должен был убедиться, что у читателя не возникнет такого впечатления, но не стал этого делать.
Перевод терминов также должен соответствовать не только оригиналу, но иметь верную смысловую нагрузку.
Вот на странице три, Железный человек заявляет, что у детей с Дикой земли нет органов дыхания. И вроде перевод слова «respiratory» верен, но мы буквально на этой же странице видим, что у этих детей есть носы.
А нос — это «орган дыхания». То есть редактор выставляет Тони Старка идиотом, неспособным понять, о чем он собственно говорит. Возможно, здесь было бы уместнее объединить два предложения в одно, дабы избежать путаницы: «Черт, да вообще никаких органов, способных получать кислород». И, на мой взгляд, редактор как раз может себе такое позволить.
Впрочем, когда речь заходит о терминологии, становится видно, что редактор не справляется.
«Stage seven reactor meltdown» — это не «ядерная авария седьмого уровня», а «седьмая (финальная) стадия расплавления активной зоны реактора». Если редактор хотел упростить этот термин, то почему не дал просто «расплавка ректора» или «ядерная авария»? Зачем было придумать несуществующую терминологию вместо реально существующей? (я также хотел бы услышать ответ)
На шестнадцатой странице редактор демонстрирует свое пренебрежение к понимаю текста.
Когда Капитан Вселенная говорит о людях «Им нужен воздух, твердая земля под ногами и другие живые организмы... для того, чтобы они могли существовать». Редактор почему-то дает «им нужна поддержка». Да «поддержка» в виде воздуха, чтобы дышать, земли, чтобы ходить и флоры с фауной, чтобы питаться.
Следующая проблема лично для меня представляет загадку.
Первое: зачем во фразе «Я думаю, да», ударение было перенесено на «да», с оригинального «думаю»? Ведь по задумке автора Гиперион как раз не уверен: он «считает/думает/полагает», что «тот, кому ничего не нужно», все же мечтает о «мире без нужды». Второе: почему троеточие, соединяющее две фразы героя было превращено в точку? Причем это не единичный случай: бывало, что точка превращалась в восклицательный знак. А оттого назревает вопрос, неужто редактор счел себя в праве менять оригинальную тональность речей? И каковы основания для такого хода в каждом конкретном случае?
Часто встречается в тексте и просто извращение смысла.
Гиперон говорит «Этого не притупить. От того, что я пережил, не сбежать». Редактор же дает совершенно иной смысл, передавая глагол «избегать» глаголом с противоположным значением «подавлять», давая вместо «пережил», «стал». Подмена смысла становится еще хуже в следующей фразе героя: «Всю свою жизнь я сражался во имя идей, великих экспериментов, систем и верований. А теперь... Теперь сражаюсь за нечто лучшее. Я сражаюсь за них». И в одной этой фразе можно насчитать и фактическую ошибку: «систем верований» вместо «систем и верований»; и извращение смысла: «я защищал» вместо «я сражался» — согласитесь, это все-таки разные вещи (во время Великой отечественной советский солдат защищал, немец сражался); и произвольную постановку ударения на «их» в предложении, где ударения не было вообще. (Как я уже говорил: хотелось бы, чтобы редактор объяснил принцип смены и добавления ударений, восклицаний, молчания в тексте).
С трудом дается редактору и сохранение звучания связанных фраз.
Тор говорит: «Отец, дай бурю мне, что небеса рассечь сумеет. Дай молнию, что мир дотла сожжет». А получается: «Отец, пошли мне бурю, чтобы разверзлись небеса. Пошли мне молнию, чтобы сжечь мир». Выходит, Тор не просит о силе, а хочет «разверзнуть небеса» и «сжечь мир». При том, что мир «сожжет» молния, а небеса как-то сами «разверзнутся».
Следующая загвоздка, которую каждый раз надо решать редактору, это вопрос, не существующий в английском — вопрос обращения на «ты/вы». Играть с обращениями искусство филигранное, ведь автор оригинала не думал о такой игре, не включал ее в текст, и чтобы ее хорошо подать нужно чутье. Но разбираемый перевод обходится без этого.
Вот Капитан обращается к Баннеру на «вы» («справляетесь»), и тут же на «ты» («ты что-нибудь придумаешь»).
Снова на «ты» («Брюс, ты на связи») и вот они уже снова на «вы» («Слышу вас»).
С одной стороны, между Капитаном и Баннером возможно обращение на «вы» — этот Баннер, как я понял, из другого мира. С другой стороны, толку от этой возможности никакой, если редактор не может проявить постоянства. (Я снова был бы крайне рад услышать от редактора принятый им принцип разделения на «ты/вы»).
С доктором Баннером вообще много проблем. Остановимся на главной: почему он «Баннер»? Да, имя Banner в нашей традиции писалось всеми возможными способами: Баннер, Беннер, Бэннер. Но раз редактор волен выбирать, то возникает вопрос, по какому принципу он тогда выбрал именно «Баннера»? Вот имя Namor он дает как «Нэмор», хотя такой традиции у нас нет (потому, что нет пока еще вообще никакой по отношению к имени этого персонажа). Какова разница между звуком «а» перед твердой согласной в «Banner» и звуком «а» перед твердой согласной в «Namor», дающая такое расхождение в звучании/написании имен? Кто-нибудь скажет «вкусовщина», отвечу: так и есть, но в этом, повторюсь, и заключается сущность редактуры.
Уверен, что я выделил не все проблемные места этого текста — но не такова была моя цель. И да, вы уже поняли, главная причина этого провала не переводчик и даже не сам редактор, а нехватка времени — точнее потогонная система издания комиксов, лишающая редактора его единственного ресурса. Но в данном конкретном случае я лично заинтересован в том, чтобы услышать ответы на поставленные вопросы, а потому, я был бы крайне благодарен Алексею Замскому, если бы он не стал судить меня строго и приоткрыл занавес редакторской «кухни».
