Сегодня в магазинах появляется «Второй», он же — второй оригинальный комикс издательства «42». От замысла до реализации прошло больше года, зато в ближайшие месяцы всех читателей ждет громкая, быстрая (пять выпусков) и предположительно захватывающая поездка на антигеройском роллер-костере. Имеет ли смысл запрыгивать в вагончик этого аттракциона или можно подождать? Это поручили выяснить Ларошу. С учетом предыдущего опыта только часть этой рецензии содержит спойлеры — и то это потребовалось для разговора о сюжете. Все, что может испортить впечатление, находится в конце рецензии и отделено специальным предупреждением.
Интересно жить и читать в условиях, когда местная индустрия молода, но зато и те, кто в ней работает, и те, кто читает, хорошо знакомы с иностранным опытом. Периодически оказывается, что русские комиксы прыгают через ступеньку-другую. У нас еще нет «супергероического» канона, который мы могли бы разрушать, и при этом все шаблоны, которые разрывает аудитории история про антигероя или протагониста-злодея — уже разорваны, тут постарались «иностранные кумиры». Так что историю, предложенную нам, мы можем воспринимать как есть — в отрыве от жанровых конвенций или читательских привычек. И тогда надо сказать — это, ребята, милларовщина как она есть. Но мы никуда не спешим, так что сначала я напомню вам, что было в превью, и расскажу об авторах работы.
История «Второго» — это история Джекила и Хайда, в которой мы наблюдаем почти исключительно за Хайдом, а Джекил вообще не подозревает, что с ним что-то не так. Выпуск начинается с того, как Второй, от лица которого ведется закадровое повествование, захватывает тело стареющего программиста и отправляется реализовывать некий план, смысл которого нам неясен, зато понятен размах. Про первые действия «по плану» ничего говорить не буду, купите и прочитайте или спросите в комментариях, если вы принципиально не берете комиксов без Флаттершай и Росомахи. Не ошибитесь — «Второй» заявлен не как онгоинг, а как законченная история в пяти выпусках. Поэтому стартовый номер не откроет вам тайн и не обеспечит самостоятельного сюжета — он позволит только наблюдать за событиями и заинтригует читать дальше. Мы тут до сих пор не привыкли к тому, что комиксы выходят синглами, но у «42» на этот счет нашлось интересное решение — художник на каждом номере будет новый. Думаю, так серия в виде отдельных номеров смотрятся лучше — получается как бы шоукейс каждого из художников. Я, правда, еще думаю (и пусть меня придут и поправят авторы), что этот ход связан и с желанием выпустить комикс побыстрее. Потому что если бы всю серию рисовал один художник, то, в традициях русской комикс-сцены, читали бы ее мои еще нерожденные дети. А тут не та, будем честными, история, каждую часть которой вы в ожидании продолжения перечитаете десять раз, находя новые детали и интересные наблюдения. При этом колорист у серии общий, Дмитрий Дубровин (некоторым известный больше как Лемонскай). По идее, это должно будет придать лимитке единый стиль. Первый выпуск рисовал Тексик, Евгений Белоусов, самая известная работа которого — эротические стрипы «Сладкий кексик». У Тексика вообще большая часть работ — юмористические стрипы. Насколько я могу понять по сайту комикса, Белоусову же принадлежит и дизайн персонажей «Второго».
И рисунок, и покраска мне, раз уж речь пошла о них, понравились. В смысле «легкости» каждой страницы они пока больше комикс для веба, чем комикс для бумаги (ох, еще долго не покинет нас это сравнение), но у меня не сложилось ощущения, что я получил слишком мало истории за эти страницы. Авторы говорят, что это ни в коем случае не манга, но по мне — все-таки похоже: где не в выборе выразительных средств, там в подходе к передаче сюжета рисунком. Картинка в любом случае делает свою работу, не выглядит ученической и не вызывает путаницы. Ах да, про милларовщину! Это, ребята, вайдскрин как он есть. Не то чтобы здесь сталкивались планеты и шли в бой танковые дивизии (полагаю, всему свое время), но стремление авторов к эффектному именно по кинематографическим законам зрелищу видно всё время. Иногда это стремление их предает и выбор делается в пользу ракурса, который был бы эффектен, имей мы большой экран, музыку и панавиженовскую камеру. Хуже того — временами выбирается такой ракурс или подход к раскадровке, который используют в кино, чтобы скрыть недостаток денег.
Ну ребята, ну если у вас (мы все еще без спойлеров, поэтому примеры умозрительные) взрываются вертолеты и катера таранят мосты, то дайте мне все это прямо в морду, чтобы оно срывалось со страницы, кричало и грохотало на меня. Вы же сами плюете на реализм, чтобы меня поразить (и правильно делаете!), у вас же важный аспект истории — это то, какие грандиозные, немыслимые для сидящего на табуретке меня поступки совершает герой. Так что же вы их иногда прячете или рисуете не в сверхвыгодном ракурсе? Не знаю, в какой мере раскадровка зависела от художника, а в какой — от сценаристов. У серии их аж двое, это Дмитрий Степин и Александр Холопов — люди, насколько я понял, молодые и раньше нигде не засветившиеся, по крайней мере, как авторы комиксов. У меня сложилось от подачи комикса впечатление, что сценарий писался без оглядки на возможности художника (пусть, опять же, меня призовут к ответу создатели). Половину пояснений и даже часть диалогов можно было бы убрать без вреда для истории — они либо дублируют то, что сообщает рисунок, либо должны были бы быть рисунком. Комикс, простите за трюизм, визуальное искусство, и в нем надо «show, don’t tell» — все, что ты можешь передать в рисунке, не надо передавать в тексте. Не в том смысле, что вместо «он каждый день ходит на работу» надо рисовать, как он каждый день ходит, и ходит, и ходит — а в том смысле, что слабость героя, досаду, ярость можно и нужно передавать одними только лицом, позой, ракурсом и цветом. Тексик это безусловно может — и на тех панелях, где успешно делает, плашки с текстом избыточны. А в других случаях он этого не делает, но лучше бы сделал и выкинул плашку. С плашками этими тоже не все понятно — в ряде моментов мне леттеринг из превью понравился больше, чем в финальной версии. По двум причинам. Первая — часть плашек и пузырей была расставлена более эффектно, «правильнее» двигала глаз по странице. Вторая причина — этот серый градиент на «капшенах». Пока плашка белая, она воспринимается вместе с белым фоном страницы и «заслоняет» часть рисунка. Когда же плашка имеет серый градиент, она становится частью рисунка — и, к сожалению, редко гармонирует с ним. Леттерингом здесь занимался Евгений Гудель — и большей частью он грамотный, но эти плашки... Текст в них тоже бывает самого разного качества. Стремление к однострочникам «крутых героев» приводит сценаристов на край бездны. Цитата: «Эта стена была бы непреодолимым препятствием... если бы я не знал, как ее преодолеть». Я придираюсь? Нет, ребята, я не придираюсь — я хочу, чтобы у нас выходили безупречные комиксы, вы их потом посылали через океан, а вам в ответ приходили банки со слезами редакторов Фантаграфикса, Имейджа и Джаст Колора — дескать, просим и умоляем, пишите и рисуйте для нас отныне ВСЁ.
Что касается сценария, то сильнее, чем авторы, никто не припечатает. Цитирую сайт комикса: «Действия Второго кажутся мало связанными друг с другом. Никто кроме него самого не понимает, каковы его истинные цели» и далее «Силы Второго немногим менее загадочны, чем его планы». Не поймите меня неправильно, загадочность персонажа — не минус. Но даже несмотря на то, что нас в комиксе сопровождает «закадровый голос» героя, мы так пока и не проникаем в его замыслы. А не зная сил героя — а следовательно, и пределов этих сил — мы не можем оценить, когда он находится в опасности или хотя бы рискует, а когда нет. В результате все, что мы можем — это наблюдать за действиями персонажа и ждать, когда что-то начнет проясняться. А начнет, между прочим, только в следующих выпусках. Даже такие несокрушимые герои, как Джеймс Бонд, например, попадают в передряги, чтобы мы могли за них болеть, а потом с блеском из них выходят, чтобы мы могли ими восхищаться. Восхищаться «Вторым» получается — я уже выше писал о его размахе — но для него пока не существует препятствий, и получаются, если продолжать аналогию с Бондом, первые минуты фильма, где мы видим только беспредельную крутоту героя. Но за крутотой вроде как должны наступать «серьезные испытания» (чтобы я, читатель-зритель, сидел и думал «если уж ЕМУ тяжело, то я б там сдох полчаса назад»), и в фильме они наступают сразу, а в комиксе их надо ждать еще сорок два дня, до выхода второго номера. Тогда же — а может, и дольше, если открывать карты авторы начнут не сразу — мы узнаем и о том, для чего Второму все, что он делает. В итоге ставка сделана на что? На то, что я захочу узнать, что же дальше натворит крутой герой, который должен вызывать восхищение масштабом своих поступков, и какой у его действий смысл. Герой в одном месте смотрит прямо на читателя и говорит буквально: у меня есть гениальный план, но вы его не поймете до самого конца, ха-ха. А это ли, друзья, не Марк Миллар во всей красе? Ставка более чем рискованная. Но, повторяю — то, что комикс задумано выпустить в сжатые по нашим меркам сроки и в виде законченной истории, означает, что авторы знают, куда идут.
Я не могу сказать, что прям уж очень многого жду от каждого русского комикса, который читаю — но я на многое надеюсь, и полагаю, что не я один. Именно поэтому, дочитав новый журнал, я так часто разочаровываюсь. Полагаю, что ход моих мыслей в этот момент сходен с мыслями других «взыскательных читателей» (или, как их называют чаще, хейтеров), а раз так, то этот ход мыслей я могу объяснить. У большинства тех, кто работает над русскими комиксами, есть два общих свойства. Во-первых, это увлеченные люди, хорошо знающие область. Во-вторых, они существенно менее стеснены сроками, чем «серийные» западные авторы. Прежде, чем вы успеете возмутиться насчет сроков, поясню: речь не о том, что Тексик, Лемонскай или кто-то еще могут расслабленно рисовать там, где американский художник должен фигачить по полосе в день. Безусловно, всё, что делается в авторских русских комиксах — делается задаром, в перерывах между кормящей работой и вечером в выходной день вместо того, чтобы прожигать остатки молодости. И когда Тексик пишет, что рисовал выпуск «Второго» целый год, нельзя сказать ему «И это всё, на что ты способен?» и помахать перед ним... да тем же Эзкуэррой. Потому что Эзкуэрра работал за деньги, а Тексик — фактически за идею. Но это означает, что на замысленный комикс, а потом и на написанный его сценарий все причастные к делу люди пялились не один и не два дня. Конечно, не год — в какой-то момент им нужно было остановиться и больше не переделывать — но изрядное количество времени. И значит, когда к нам попадает результат их работы — это история, про которую они не раз и не два сказали себе «Да, это максимум того, что мы можем сделать. Круче тут уже некуда». И вот тут-то нужно вернуться к первому свойству русского комиксиста, к его начитанности. Можно было бы понять автора, если бы он ничего не видел до своего комикса — от того, кто изобретает приемы с нуля, не ждешь, что он сразу изобретет сто приемов, радуешься и одному. Но послушайте, дорогие авторы. Вы видели классиков. Вы знаете современников. Вы листали кумиров и заглядывали в работы восходящих звезд. Что же вы после этого позволяете себе скучные страницы? На той же полке, что и вы, будет стоять «Хеллбой», от которого «хейтеры русских комиксов со Спайдермедии» визжат, как школьницы. Миньола может давать читателю новый отличный образ каждую четную страницу и новый живописный ракурс — каждую нечетную. А он, между прочим, тоже между основной работой рисовал. Не можете сами (но я не поверю, что вы не можете), не доверяете себе — так хоть крадите, в самом деле! Три с половиной сноба простят, а читатели спасибо скажут за то, как захватывающе у вас получилось, а это даст вам узнавание, а это даст вам возможность выпустить новый комикс, и будет на земле рай. Вот давайте на паре примеров. И имейте в виду, я не знаю вашего замысла, и поэтому любое место, к которому я прикапываюсь, может на самом деле быть деталью финальной мозаики — если так, я заранее прошу прощения. Честное слово, я критикую не потому что всё плохо — я критикую, потому что можно сделать лучше, и почему-то сразу видно, где. Главный герой завидует молодому Селезневу — но что интересного мы знаем о Селезневе, почему *мы* должны завидовать ему? У него один обмен репликами с героем — и он потрачен на вопрос о еде. Что открыл этот вопрос, кроме непосредственности и витальности (еда все-таки) Селезнева? О том, что Селезнев много и успешно работает, мы узнаем буквально на следующей странице, а память о том, что он будет сидеть сегодня допоздна, поместится в плашку попозже. А место в диалоге можно потратить на что-то, что укажет нам, что у Селезнева удалась и жизнь за пределами работы — это удвоит зависть Кольцова, а с ним и нашу. Я утрирую, конечно, но — «У тебя аспирина нет? Я коленом долбанулся на сноуборде, до сих пор болит».
Или вот — Второй должен усовершенствовать ракетный комплекс. Да, системы ввода-вывода у военной техники — не самая зрелищная ее часть. Но как это изображено? Герой втыкает ворох проводов в одни разъемы, потом тащит и втыкает в другие. Более того, у всего этого нет даже ни одной завалящей цветной лампочки — все панельки, за которые происходит этот важный кусок сюжета, просто залиты синими тонами, потому что темно. Надо ли говорить, сколько разных манипуляций с техникой тут можно было нарисовать? Он же гений, он может делать такие вещи, до которых не додумается больше никто. В авантюрном комиксе Макгайвер всегда лучше сисадмина, вы не находите? Особенно заметны такие скучные визуальные ходы, когда рядом есть интересные — вроде страницы с мозгом или убийства солдата. Другой аспект проблемы со сценарием — я уже касался выше того, что мы не знаем ни предела силам героя, ни спектра его возможностей. Поэтому, когда герой преодолевает проблемы, модифицируя свое тело — становится прыгучим, потом гениальным — это не повышает наш интерес к нему, а понижает нашу увлеченность сюжетом. Ну подумаешь, сейчас в него будут стрелять торпедами — он достанет какой-нибудь козырь из рукава и выкрутится, впервой ему, что ли? В итоге страницы, которые, судя по динамике, замыслены как «герой сталкивается с препоной и с блеском ее преодолевает» выходят вялыми. Самый показательный пример этого — первый. Герой не может управлять телом, падает, а потом говорит нам и себе — ничего, мол, надо собраться — собирается и встает. Выходит, что если эти полстраницы из номера выбросить, ничего для фабулы не изменится. С другой стороны, история ради шок-контента забывает про то, что сказала парой страниц ранее. Если герой может ударом ноги выбить бронированную (судя по всему) дверь, зачем ему в драке газовый ключ? Он мог бы порвать солдатика голыми руками. Но, конечно, воткнуть в человека тупой ключ — это более впечатляющее действие. Разве что причин для него внутри истории вроде бы нет.
В сухом остатке «Второй» — это начало многообещающей истории, которая не делает почти ничего кроме этого «многообещания». В комиксе есть, на что посмотреть, но почти нечего почитать, и берет он в основном экшеном и загадочностью. Должен получиться хороший боевик, полноценно оценить который мы сможем только в финале. Не хочу прозвучать жестоко, но придется: выйди такое у западного мейджора, мы бы не стали читать. А для русских комиксов, тем более сделанных молодыми авторами, это хорошая работа. Так держать, господа авторы, но вы можете больше. Комикс для этой рецензии, как и для большинства других обзоров на нашем сайте, был предоставлен издательством. Это, однако, не значит, что у «Спайдермедии» есть какие-то обязательства перед леди и джентльменами из «42», кроме обязательства про них написать.
